Широкая улица, оживленное движение. На одной стороне стоит мечеть. До пешеходного перехода — метров триста. С противоположной стороны по направлению к мечети перебегает человек. Передвигается короткими скачками сквозь поток несущихся машин, едва не попадает под колеса, перелезает через ограждение разделительной полосы. Торопится к богу.
Самое вкусное обычно в конце: финал чемпионата, концовка фильма, развязка детектива, начинка пирожка. Если вначале было интересно, а потом — не очень, то либо вы начали не с того конца, либо это просто жизнь.
Небо в конце июня никогда не темнеет дочерна, столько в нем света после весны. Март чистит, апрель моет, а май сушит, и новые листья зелены и свежи.
Небо не чернеет, а ночь исчезает мягко и неуловимо, как Чеширский Кот. Гаснет единственное освещенное окно в доме напротив. Над крышами сереет. Самой ночи уже нет, осталась только ее улыбка, висящая в воздухе. Эта предрассветная полоска времени — последнее дыхание вчера. Вот-вот наступит сегодня. Сегодня начинается с улыбки вчерашней ночи.
Завоевать расположение человека очень просто: убеждайте его в том, на что он сам втайне надеется. Не слишком умному мужчине рассказывайте, какой он умный, не слишком красивой женщине — какая она красивая. Больному говорите, что выздоровеет, призывнику — что не призовут. Почувствуете интерес — вы на верном пути. Для затравки можно сообщить о том, что в тонкой душевной организации этого человека вы узрели следы несчастной любви. А у кого ее не было?
Раньше в «Ашане» возле касс продавались складные картонные коробки. И надпись на ценнике была вполне адекватной: КОРОБКА. Но я давно подозреваю, что существует закон, запрещающий простые и понятные ценники. В общем, теперь те же коробки продаются под наименованием ГОФРОКОРОБ СКЛАДНОЙ.
Весна сосредоточенно соединяла какие-то разноцветные провода. Проходившее мимо лето, которое совершенно не хотело нигде задерживаться, заинтересовалось и остановилось. Провода были соединены с механизмом, очень напоминавшим бомбу, и лето спросило почему-то шепотом: — Что это? Весна подняла глаза. — А, лето. Привет. Это я сны минирую. — Сны? Зачем? — Увидишь, — отмахнулась весна и снова углубилась в свои провода. Лето огляделось по сторонам. В углу лежал скелет и белозубо улыбался. Лето аж подскочило. — Весна! Кто это? На этот раз весна даже не подняла глаз, но в ее взгляде промелькнуло выражение грусти. — У каждого ведь есть скелет в шкафу, верно? — В шкафу? Да у тебя и шкафа-то нет! — Шкафа нет, а скелет есть. Куда ж его теперь. Лето начало было разглядывать скелет, но тут весна сгребла собранный взрывной механизм в охапку и сказала: — Вот. Смотри. Мина бесшумно погрузилась в чей-то сон. — Понимаешь, лето, эти двуногие — они свое прошлое чем только не укрывают. Кто мусором забрасывает, кто в землю закапывает, кто гранитные плиты сверху кладет. Если в прошлом все умерло — то это не так уж и плохо, но иногда прошлое хоронят заживо. Оно живое еще, там, под плитами. Понимаешь? Скелет в углу лязгнул зубами. Лето помолчало. — А как ты отличаешь, где живое, а где нет? Ведь... Лето не договорило. Внизу что-то ухнуло, содрогнулось, поднялось облако пыли, в воздух взлетели какие-то обломки, осколки, фотографии в рамках, цветы, ленты, клочья страниц... Весна вдруг стала очень серьезной: — Живое — его сразу видно. По ухоженности могилки.
Когда восхождение окончено, и пальцы уже готовы сорвать цветок, что растет на непокорной вершине, подумай, стоит ли. Эта гора уже дала тебе все, что могла дать.